Пелагея и Трезор
Из цикла рассказов «Михеевы байки»
Вечер был лунным и тёплым. Дед Михей неторопливо раскуривал самокрутку и разглядывал звёздное небо. Потом обвёл взглядом собравшуюся молодёжь, усмехнулся в усы и начал свой рассказ.
— Жила у нас в хуторе женщина, Пелагея. Ох, и заводная баба была! Варила она самогон для своих нужд, надо же магарыч мужикам поставить, которые ей по хозяйству управляться помогают — то огород вскопать, то дров заготовить. Да и сама время от времени к рюмке прикладывалась, любила, грешная, она это дело, всегда навеселе была. А как выпьет, такие концерты устраивала, что хуторяне насмеяться не могли.
Михей рассмеялся и продолжил.
— Как-то раз поехал я в лес, грибов да ягод набрать. Машинёнку свою на опушке поставил. Взял корзинку и в лесок. А там бабы наши уже бродят и с ними подвыпившая, как всегда, Пелагея в белом шарфике, вокруг шеи повязанным, а концы чуть ли не до земли висят, а за ней следом, по пятам, пёс её, Трезор бежит, хвостиком виляет. Вот уж любил хозяйку, куда она, туда и он, словно неразлучная пара, везде вместе! Ходят грибницы по лесу, перекликаются, друг перед другом хвастаются, кто больше грибов набрал. Доверху почти наполнили корзинки, на полянке оставили и опять пошли.
А я, как на грех, ни одного найти не могу. Подкрался к корзинкам, от каждой отобрал понемногу и наполнил свою по самый краешек. Сел на пенёк и курю свой табачок. Вскоре вернулись, стали из фартуков собранные грибы в корзинки добавлять, а они наполовину пустые. Поняли в чём дело — как стали меня мутузить, а кулаки у них тяжёлые, били так, что на другой день с синяками пришлось ходить. А тут дождик пошёл, я от них отбиваюсь и говорю: «Я бы вас довёз до хутора, а теперь не повезу».
Они перестали меня бить и стали упрашивать взять с собой. А дождь всё сильнее и сильнее припускает. Похватали мы свои корзинки и к машине побежали. Как они все в ней поместились, до сих пор не пойму?! А она не заводится, а ехать в горку надо было.
«Всё, бабоньки, приехали, придётся пешком идти», — выхожу, а дождик не прекращается, я в машину поскорее.
Тут мне идея в голову пришла: «А хотите, подтолкните машину, глядишь и заведётся».
Вылезли они наружу и давай толкать, а грязь из-под колёс на них летит. Толкали они, толкали, и чудо — машина завелась и потихоньку поехала, её из стороны в сторону заносит, дорога грунтовая была, скользкая. Смотрю в заднее, заляпанное грязью окно, бабы все приотстали и руками машут, что-то кричат. Одна Пелагея следом бежит, не отстаёт, и от машины оторваться не хочет, словно прилипла к ней, а следом за ней Трезор во всю прыть несётся.
«Вот дура, она же завелась и уже едет без посторонней помощи, а она всё продолжает толкать…» — удивился я тогда очень, притормозил.
Пелагея так и влипла в машину. Выхожу, гляжу, а у нее шарф багажником прищемило, освободить не получалось, вот и бежала она, за него руками схватившись, не отпускала, а то бы он её точно удушил. Упала она на машину и трясущимися руками шарфик развязывает, слово вымолвить не может. Бабы подбежали, ругаются, мол, просили же остановиться. А мне, сидя в машине, казалось, что они кричат: «Езжай, езжай, а то вдруг опять заглохнет».
А у Пелагеи вместо зубов вставная челюсть была. В город ездила, вставила и всем хвасталась, во весь рот улыбаясь. Ударилась она тогда о багажник, а челюсть-то и выпала. Собака схватила хозяйкину челюсть и стала пятиться от нас в сторону, а та на коленях ползёт к ней и беззубым ртом, шепеляво просит: «Отдай, штерва, жубы мои, прошу, жачем они тебе? У тебя свои есть. А мне кушать чем-то надобно»
Но собака была несговорчивой и расставаться с находкой не собиралась. Долго Пелагея ползала вокруг Трезора, а потом поднялась с колен, махнула рукой и говорит: «Ладно, шёрт с тобой, плохая шобака, другие шделаю, подавись ты ими. Не хочешь отдавать, вражина такая, и не надо, шамогоночку я и без них выпить шмогу», и давай с себя грязь отряхивать и собаку ругать.
А мы стояли под дождём и закатывались от смеха.
Екатерина КИРЬЯНОВА, г. Кисловодск. Фото Ольги КАДОЧНИКОВОЙ.
Опубликовано 04.02.2024, 14:48
